Юрий Колкер: БУКОВСКИЙ ПРОТИВ БИ-БИ-СИ, или Олигархическая республика в эпоху охлократии

Юрий Колкер

БУКОВСКИЙ ПРОТИВ БИ-БИ-СИ

или

ОЛИГАРХИЧЕСКАЯ РЕСПУБЛИКА В ЭПОХУ ОХЛОКРАТИИ

(2002)

Стоит произнести: Би-Би-Си — и перед нашим мысленным взором возникает величественная твердыня, бастион британского духа, нечто строгое, сдержанно-корректное, вызывающее безусловное доверие. В России это чувство многократно усилено традиционной англофилией, даже в языке отразившейся. Есть слова немчура, итальяшка, французишка, — а вот слова англичашка (или ему подобного, пренебрежительного) нет. Любят и чтят в России Англию издавна. Вспомним Полежаева: «Английский лорд свободой горд» — сколько в этом слышится подлинного восхищения аристо­кратизмом и свободо­любием островного народа! Присутствуют британские свободы и в юридическом статусе Би-Би-Си. В России по сей день многие думают, что эта станция — правительственная, на самом же деле Би-Би-Си — открытая акционерная кор­по­рация. Она только подотчетна парламенту, но никому не подчинена и в главном совершенно независима.

У советских людей — точнее, у тех, кто угодил под советский гнёт, — русская англофилия дополняется еще и благодарностью. Русская служба Би-Би-Си действительно внесла ощутимый вклад в разрушение империи зла и тюрьмы народов, действительно способствовала зарождению движения нравственного сопротивления в бывшей одной шестой, ныне одной восьмой части суши. Сквозь глушилки, сквозь клевету, ложь и ненависть большевистского Кремля в забитую и задавленную страну попадала достоверная, не перекошенная предвзятостью информация. Радиостанция сообщала факты, просвещала, рассказывала о том, о чем в подсоветских странах трудно было узнать. Иначе говоря, помогала людям оставаться людьми в нечеловеческих условиях.

Что до англоязычного радиовещания Би-Би-Си, то оно с момента своего воз­никновения в 1927 году десяти­летиями оставалось не­достижимым образцом для всего мира. Как не ис­пытывать к этой кор­порации благодарности, не вос­хищаться ею?

Но вот Владимир Бу­ков­ский не испытывает и не восхищается. Настолько, что возглавил публичную кампанию против Би-Би-Си под названием Stop BBC Bias (то есть борется против перекоса, предвзятости и пристрастности, насаждаемых на волнах знаменитой станции). Прослышав об этом, в первую минуту думаешь: старый боевой слон, герой, бесстрашно про­ломивший брешь в стене боль­ше­визма, засиделся без дела — и протестует ради протеста. Есть такие люди, живущие отрицанием, нис­провержением. Так сказать, ex adverso (от противного). Нон­конформисты и бунтари от природы. Они, конечно, не­об­ходи­мы для прогресса мысли и нравственности, но в общем — чудаки, экс­центрики и честолюбцы, которым лишь бы прославиться.

Здесь, однако, дело сложнее. Бу­ков­ский, человек давно и прочно про­славленный, но не тще­славный, говорит в связи со своей кампанией: «В течение долгого времени я считал, что любая критика в адрес страны, давшей мне прибежище и ставшей мне домом, была бы с моей стороны про­явлением не­благо­дарности». И вот — отказался от этого, воз­высил голос против кор­по­рации Би-Би-Си, которая хоть и не государство, но государство представляет и выражает. Пошёл он и прямо против государства: за­явил, что не станет вносить обя­за­тель­ную по закону ежегодную лицензионную плату в пользу кор­по­рации, причем готов идти за это под суд. «Лицензионный взнос — установ­ление совершенно средне­вековое, — на­стаивает Бу­ков­ский. — Мало того: британцев заставляют платить кор­по­рации, подав­ляющей свободу слова…»

Что ж, эти слова должны были прозвучать. Как это ни горько, а золотой век Би-Би-Си — в прошлом. Кор­по­рация качественно не та, что прежде. Слово bias взято Бу­ков­ским не с потолка. Оно уже и про­из­носи­лись в адрес Би-Би-Си, притом не раз. Бу­ков­ский — лишь самый известный из тех, кто решился посягнуть на устоявшееся представление. А к нему прислушиваются. Помнят, что он — в числе тех немногих, кто не просто вы­стоял в советских за­стенках, но и вышел победителем в схватке с большевиками.

Что же Бу­ков­ский имел в виду? Почему лицензионный взнос — средне­веко­вое установ­ление? Оказывается, этот взнос был введен в 1946-м, когда Би-Би-Си была единственной ши­ро­ко­веща­тельной станцией Велико­британии. В теле­видении она продолжала оставаться моно­полией до 1954 года, в радио­вещании — до 1972-го. Слушали и смотрели Би-Би-Си все, — есте­ственно, все и должны были платить, притом поровну. Подушный, так сказать, налог, пресловутый poll tax, род­ственный тому, который в 1381 году вызвал кровавое восстание Уота Тайлера, а в 1980-е пошатнул власть Маргарет Тэтчер. Но в наши дни, при спут­никовом и кабельном теле­видении с сотнями каналов, требовать от владельца теле­визора взноса в пользу Би-Би-Си по меньшей мере странно; ведь в принципе могут быть (и на деле есть) теле­зрители, вообще без Би-Би-Си об­ходящиеся, или же такие, у которых на Би-Би-Си при­ходится 1-2% их теле­визионного времени. Выходит, что Би-Би-Си — по-прежнему монополия, нарушающая свободу рынка, — в эпоху, когда монополии осуждены об­ществен­ным мнением и законом. Кор­по­рация заведомо имеет преимущество перед конкурентами — и какое! Лицензия приносит ей два с половиной миллиарда фунтов в год. Шальные деньги. (Чуть дальше мы обсудим, как они расходуются.)

Спрашивается: чем оправдано при­ви­легированное положение кор­по­рации? Тем, говорят нам, что она не проводит ни государственной, ни партийной линии, не занимается про­пагандой, не дает рекламы, а главное — качеством продукции, высочайшим уровнем ее передач. Би-Би-Си, дескать, по-прежнему формирует эталон, тот самый не­до­стижимый образец, в основе которого — свобода слова, точность и не­пред­взятость информации. В уставе кор­по­рации есть важное обязательство: представлять самую бес­при­страст­ную картину про­ис­ходящего в мире. Все, кто реально заявил о себе в любом уголке планеты, должны быть отмечены, получить право голоса, тщательно дозированное, в меру выпавшей им доли общест­вен­ного внимания, — но при этом никто не должен получить одобрения, сочувствия или симпатии кор­по­рации. Ничто не должно насаждаться, кроме самых общих принципов свободы, демократии и терпимости. Упоительная программа!

Сейчас можно только удивляться тому, что в течение десятилетий кор­по­рация не­плохо справлялась с этой сверх­задачей. Но примерно с началом перестройки в СССР что-то в этом смысле сдвинулось, перестало работать. Не в СССР тут дело, конечно. При взгляде из Лондона — даже и в дни разгара холодной войны, когда всюду всерьез думали о войне ядерной, — утыканная бое­головками и чорт знает что мнившая о себе боль­ше­вистская империя пред­став­лялась окраиной и провинцией. Настоящий британец и сегодня ощущает себя в центре мира — и даже на США поглядывает чуть-чуть свысока. Скорее можно до­пустить другое: во всем мире про­изо­шли тогда (в конце 1980-х и в начале 1990-х) какие-то еще не совсем уясненные нами качественные перемены, сделавшие возможными и пе­ре­строй­ку в СССР, и пе­ре­рож­дение Би-Би-Си в Британии, и еще многое.

Но отложим спекуляции, сосредоточимся на несомненном. К моменту раз­рушения Бер­лин­ской стены не­благо­получие кор­по­рации стало наглядным. В 1990-е годы британские газеты всё чаще сравнивают начальство кор­по­рации с КГБ. Пишут, что Би-Би-Си — тоталитарное государство в миниатюре, устроенное на советский образец по принципу бутерброда: сверху — зажравшаяся номенклатура (новый класс, fat cats), снизу — бесправные работники. Выяснилось, что демократия (принципы которой Би-Би-Си обязуется проповедовать) не заложена в уставе и структуре кор­по­рации. В точности как в СССР, подняться в верхний класс кор­по­рации мог и может, вообще говоря, каждый ее сотрудник, но всё устроено так, что подниматься все чаще стали не те, кто лучше и та­лантливее, а те, что легко­веснее и бес­совестнее: циники, карьеристы, власто­любцы и прямые про­ходимцы. На определенном административном уровне Би-Би-Си такой карьерист становится полно­властным князьком, богатым владетелем, свободно и с шиком тратящим лицензионные деньги по­душной радио­подати. Простор для зло­употреблений деньгами и властью от­крывается не­о­бозримый, прямо-таки советский.(«Всякая власть раз­вращает, — сказал некогда английский историк лорд Актон (1834-1902), и добавил, имея в виду Россию: — Абсолютная власть развращает абсолютно».) Что до тех, кто худо-бедно что-то делает на Би-Би-Си, то их держат в черном теле, все более и более тесня в правах и возможностях; угнетают.

Почему всё это вышло так, а не иначе? Ответа нет, но догадки напрашиваются. Всему живому свой срок. Организации (включая и государства) проходят период младен­чества и юности, взрослеют, предстают во всей доступной им силе, старятся и умирают. «Рас­шире­ние означает усложнение, а усложнение — разложение», учит Пар­кин­сон. Кор­по­рация Би-Би-Си затевалась как творческое содружество, была им, но на каком-то этапе перестала быть, превратилась в самодостаточную бюро­кра­ти­ческую машину. Вот еще один из законов Пар­кин­сона: «Учреж­дение, в котором работает более тысячи сотрудников, становится вечной империей, настолько по­глощенной пе­ре­из­бытком внутренней работы, что эта империя больше не нуждается в контактах с внешним миром». На Би-Би-Си — десятки тысяч сотрудников. Это оли­гархи­ческая республика, Венеция периода упадка, всё еще грозная, но без­воз­вратно утратившая свой блеск и свое аван­тюр­но-со­зи­датель­ное начало. Венеция, в которой главная фигура — сбир.

Внешне — снедающая кор­по­рацию болезнь проступила в отрицании главного, что составляло славу и гордость Би-Би-Си: ее былой объ­ектив­ности, не­пре­двзятости. Ма­ки­а­вел­ли говорит, что всякое государство скатывается в свою про­ти­во­по­ложность: рес­публика становится монархией, монархия — рес­публикой. Так и тут. Кор­по­рация стала своим собственным отрицанием, скатилась в качество, в котором она не нужна. Отсюда и лозунг Бу­ков­ского: Stop BBC Bias.

Предвзятость Би-Би-Си проступает всё явственнее. Началось с пустяков: с политической кор­ре­кт­ности. Внезапно выяснилось, что тер­рористов нельзя называть тер­рористами, нужно обозначать каким-либо эвфемизмом, а то и прямо тем именем, которое они себе присвоили. Это как будто бы укладывалось в отказ от произнесения оценок, в высокое бес­при­страстие кор­по­рации, — на деле же было чем-то прямо про­ти­во­по­ложным. Судите сами. Что такое тер­рористический акт, всем понятно. Человек, совершивший тер­рористический акт, — тер­рорист (совершенно так же, как человек, чистящий трубы, — трубочист). Но вот Би-Би-Си передает: «В Зурбагане взорван торговый центр. Погибло 29 человек, в том числе два школьника и грудной младенец, ранено 112 человек, некоторые находятся в критическом состоянии. Ответственность за взрыв взяла на себя Организация освобождения Парадора...» Разве это не предвзятость? Би-Би-Си признает за этой — несомненно тер­рористической — организацией право на ее само­название, а тем самым, косвенно, не только дело ее называет правым, но и методы оправдывает. Этот не­добро­совестный прием — ловушка, потому что он не­из­менно находит отклик в наших сердцах. Мы с вами всей душой стоим за свободу Пара­дора, мы сопе­ре­живаем его обез­доленному народу, — и вот, благодаря легкой стили­стиче­ской подтасовке на радио­волнах, на минуту забываем, что нет такой свободы, ради которой можно убивать детей и прохожих. Вы спросите: как бедным радио­вещателям выйти из по­ложения? Да очень просто: «Тер­рористический акт совершила группа, на­зывающая себя Орга­ни­за­цией осво­бож­дения Пара­дора». Вот и всё. Это и будет бес­при­страстие. И фраза не пере­гружена. Слов — ровно столько же.

Бес­при­страстие — одно из имен мудрости. Как и мудрость, оно неудобно тому, кто им обладает. Пристрастный — друг одной стороне; на бес­при­страстного — обе стороны в обиде. Это еще в древности заметили. Честнейший из афинских политиков, Аристид, был изгнан из родного города остракизмом как раз за свою честность, бес­пар­тийность и не­под­купность. Бес­при­страстие связано и с деньгами. Не случайно в Древнем Риме и в Древней Греции вы­борные вожди не получали вознаграждения. Британская палата лордов (фактически уничто­женная лей­бо­ристами) держалась на том же принципе. Американский президент или губернатор, получающий чуть больше уборщика мусора, — другой пример применения этого важного принципа. Би-Би-Си — не исключение из правила. Деньги, пусть и не сразу, сделали свое дело. Связь с правительством (которое не может направлять кор­по­рацию, но вольно́ не возобновить ей хартию или, например, расчленить ее на несколько кор­по­раций), — связь хоть и слабая, тоже сказалась. Сегодняшняя Би-Би-Си, как справедливо утверждает Бу­ков­ский, настроена откровенно про­лейбористски. А значит, и про­европейски. Между тем Евро­пейский Союз всё более начинает походить на Советский Союз. Чтобы под­черкнуть это впечатление, Бу­ков­ский называет его не EU, а EUSSR. Не станем утверждать, что в этом Бу­ков­ский прав безусловно. Тема слишком сложна. Будущее непредсказуемо. По­ли­тическое чутье может обмануть даже такого чело­века, как Бу­ков­ский. Согласимся в одном: пре­словутая полит­кор­ре­кт­ность (выросшая, заметим, из лучших побуждений: из борьбы с анти­се­ми­тизмом и расизмом) стала жупелом и фетишом в Европе — и сама уже несет в себе и расизм, и ксенофобию, и угрозу меньшинствам. Здесь — та же подтасовка, как с отказом от термина тер­рорист. На по­верх­ности одно, в сущности — нечто про­ти­во­по­ложное. И вина в значительной степени ложится на Би-Би-Си. Тут Бу­ков­ский прав на все сто про­центов.

Теперь — станем на минуту адвокатом дьявола: поищем оправдания для Би-Би-Си. Бес­при­страстность ведь требует, чтобы все получили слово. Если Би-Би-Си и можно оправдать, то логика тут вырисовывается совсем печальная. Быть может, кор­по­рация просто отслеживает скрытую болезнь всего цивилизованного мира. Что на эту болезнь указывает? Наше эстетическое, а значит, и этическое обнищание.

В первой половине XX века Хосе Ортега-и-Гасет, Владимир Вейдле и другие мыслители говорили, что искусства не просто переживают кризис, а вступили в эпоху умирания. Искус­ство по природе своей аристо­кратично, до­ступно не всем, обращено не ко всем. Ему лучше в жестко стру­ктури­рованном обществе, хотя такое общество и жестоко. В обществе вполне демо­крати­ческом ему просто нет места. На каком-то этапе своего развития демо­кратия превращается в охлократию, власть черни. Что это произошло в Велико­британии, со­мне­вать­ся невозможно. Вот вам лакмусовая бумажка. Знаме­нитая пошлая пара Posh&Becks (эстрадная певичка и фут­болист) значат сейчас в стране больше королевской семьи. При этом Дэвид Бекем (полуграмотные российские газеты почему-то называют его Бэкхэмом) хоть футболист хороший, делает свое дело, а вот его супруга Виктория Адамс — чистый продукт охлократии, черная дыра, олицетворение культурного помрачения наших дней. Только в обществе, потерявшем всякие ориентиры, эта женщина, по­сред­ствен­ная во всех отношениях, может числиться артистом, стать народным кумиром.

Вот и ответ. Удивительно ли, что Би-Би-Си делает ставку на посредственность при отборе работников и материалов? Кор­по­рация верой и правдой служит черни, точно следует вкусам и запросам самой неразвитой части обществса. Мы хотим бес­при­страстности? Смешные люди! Бес­при­страстность пред­по­лага­ет глубокую и подчас мучительную нрав­ственную работу и душевный опыт, а эти вещи немыслимы без культуры, без логики и эстетического вос­питания: без настоящего образования, которого больше нет. Би-Би-Си — оли­гар­хическая республика в эпоху охло­кратии. Никакой другой кор­по­рация просто быть не может...

Спасибо Бу­ков­скому. Бунтарь-одиночка — всегда художник, аристо­крат духа. Если у нас (у человечества) есть хоть какая-то надежда вы­ка­раб­каться из нашей потенциальной ямы, из нашей энтропийной помойки, то она — в таких людях, как он. Бунтари-одиночки иногда становятся вождями-пас­си­о­нариями. Бу­ков­ский убежден, что пять тысяч подписей под его воз­званием помогут ему сломить «средневековое установление» Би-Би-Си. Это похоже на истину. Трех тысяч подписей в своё время хватило, чтобы остановить Маргарет Тэтчер с ее подушным налогом. И союзники у Бу­ков­ского есть. Уже в первый день под его текстом подписалось 300 человек. Так что здесь его может ожидать еще один триумф, почище обмена на Луиса Корвалана.

Но в главном (если только мы верно обозначили это главное) Бу­ков­ского и всех тех, для кого Леонардо да Винчи — не из одного цеха с шарлатанами Дамианом Хёрстом и Трэйси Эмин, — в главном, боюсь, всех нас ждет жестокое поражение. Культуру в ее прежнем понимании можно смело заносить в красную книгу вымирающих видов. Она — птица дронт, не птица Феникс. Возродить ее будет не из чего. И некому. Бес­при­страстной, культурной, мудрой кор­по­рации Би-Би-Си мир больше не увидит.

11 ноября 2002, Лондон
помещено на сайт 29 января 2012

[В 2002 году я был излишне мягок в моей оценке Би-Би-Си. Сегодня (2012) нужно говорить уже и о прямой продажности корпорации — после ее недавнего (2011) угоднического телефильма о Путине и кремлёвской хунте (Putin, Russia and the West). Конечно, и Россия… точнее, страна, которая сейчас, без всякого на то права, называет себя Россией, а должна бы называться Путляндией, — конечно, и эта страна не была еще в 2002 году тем, чем стала. Аркадий Белинков (1921-1970) сказал некогда «неисправима, неизлечима» про советскую власть — и как же он ошибся! Страна, семьдесят лет считавшая советскую власть своею, — вот кто неисправим и неизлечим. Народ этой страны (лишь именующийся русским народом, на деле не имеющий права на это имя) — безнадежен, неисправим, неизлечим.

Буковский и на этот раз не остался в стороне. Телефильм, выпущенный на деньги британ­ских на­лого­пла­тель­щиков, служит, по его мнению, предвыборной кампании Путина, скрывает и прикрывает бессовестную кавказскую войну. Продолжая мысль Буковского, скажем без обиняков: империя зла и тюрьма народов — страна, никому на свете не нужная, кроме ее кремлёвских заправил, — вернулась, к стыду и горечи всех порядочных людей мира.

— 29 января 2012]

Юрий Колкер