Юрий Колкер
ЧАВСТЕИЗМ,
ИЛИ
ЧТО ХАМ ГРЯДУЩИЙ НАМ ГОТОВИТ
(2004)
Двадцатилетний Гарри был недавно замечен в ночном клубе в компании фигуристой девицы, из тех, что красуются обнаженными до пояса на третьей странице газеты Sun. Дело молодое, говорить тут было бы не о чем, если бы не тот крохотный факт, что полное имя упомянутого Гарри — принц Генри-Чарльз-Алберт-Дэвид, и если бы он не приходился родным внуком британской королеве Елизавете II.
Г-жа Зара Филлипс носит запонку на языке. Тоже — не диковинка. Насмотрелись и не на такое. Упоминать бы не стоило, не будь она внучкой той же царствующей особы.
Эти милые пустячки — камертон состояния западного общества. Или симптом.
Человечество демократизируется и богатеет. В последние века эти процессы очень наглядны — и оба работают против культуры. Высокая культура Европы сложилась при дворах владетельных особ, достигла пика в монархическом XIX веке и с тех пор как целое пошла вниз, спускаясь на новую ступеньку после каждой очередной победы народовластия и свобод. Сетовать на это могут только жрецы искусства. Остальные — в выигрыше. Еще Стендаль писал, что свобода — необходимость, а искусство — роскошь, без которой можно обойтись.
Богатство народов сперва привело на рубеже XIX-XX веков к появлению показного потребления культуры (термин принадлежит американскому социологу Торстейну Веблену, 1857-1929), а затем — после пресловутой студенческой сексуальной революции 1968 года — к созданию альтернативной городской поп-культуры, оттеснившей просто культуру на обочину.
Между тем демократизация продолжается. Новый виток лестницы, ведущей вниз,— охватившая Великобританию чавтанизация.
Есть такое жаргонное словечко chav (сокращение от chavster), характеризующее людей ребячливых и пустоватых, если не вовсе никчемных. Его придумали не вчера, возводят к 1880-м годам, к цыганскому слову чави (дети). Оно долго существовало на языковой периферии, но вот недавно в графстве Кент получило новый смысл и новую жизнь, а оттуда распространилось по всей Британии. Как всегда, язык отслеживает общественные сдвиги.
В обществе обрисовался новый слой, столь явный и обширный, что он уже оглядывается на себя. В конце 2003 года двое любителей открыли вебсайт chavscum.co.uk (scum по-английски — «накипь» и «подонок»), который за два месяца посетило полмиллиона человек.
Подзаголовок сайта — Юмористическое руководство по проблемам обуржуазившихся британских выходцев из крестьян — подводит к мысли о снобизме. Но тут сложнее. Сайт — зеркало британского обывателя. По мысли его устроителей, культурная накипь захлестнула чуть не всех британцев. Снобизма же тут нет потому, что для снобизма необходима элита, те самые круги общества, которые питают высокую культуру. А их практически не стало. Даже в Британии. Ведь известно, что сама королева пусть хоть одним глазком да смотрела представление I’m a celebrity... Get me out of here! («Я — знаменитость... Выпустите меня отсюда!»). А это, что ни говори, позор…
Известных людей (celebrities) поселяют в австралийских джунглях в обществе змей и насекомых — и подвергают испытаниям, а весь мир глазеет на то, как знаменитый телевизионный затейник заперт в стеклянный куб с ядовитым пауком или как известная модница живьем съедает гусеницу. Есть на что посмотреть! Называется real show. Это вам не живопись, не кино, а самое жизнь. По ходу представления пресыщенные зрители подают голоса, выявляя лучшего из celebrities, а тот выходит из джунглей уже полной знаменитостью и миллионером. Другие участники тоже богатеют. Все сыты и веселы. Недовольных нет — и все чавкают.
Пристрастие к TV — особенность чавкающих. У них телевизор не выключается. Смотрят всё подряд. И поскольку они — основные зрители, то и уровень телепередач падает день ото дня, отслеживая запрос. Мысль с экрана изгнана окончательно. Программа должна развлекать — и строиться на расхожей обыденной болтовне, доступной каждому. Той самой, что и в быту.
Одеваются чавкающие крикливо, свободно и с претензией. Всё должно быть от известных фирм. Тут и футболки, непременно с броской надписью, и тренировочные штаны (Reebok), и бейсбольные кепки (Burberry) козырьком назад. На груди или на запястье, безотносительно к полу, — массивная цепь из девятикаратного золота. Завершают туалет татуировка и мобильник, по которому они беспрерывно говорят.
Важный момент: чавкающие хотят казаться модными и богатыми. И они, действительно, не бедны — в прежнем, теперь утраченном, смысле этого слова. Да, они — внизу общественной лестницы, но западное общество в целом так богато, что и безработный ест на серебре. И вот их открытие: они догадались, что знание — не кормит, а невежество — не мешает. Образование обесценилось еще усилиями их предшественников. Чавкающие только черту подвели. Некая Джейд Гуди из Большого брата была убеждена, что Рио-де-Женейро — человек, а Восточная Англия — заокеанский штат. Этим и прославилась. Стесняется она своего невежества? Ничуть. Она — желанный гость на TV и радио, она только от СМИ получает 690 тысяч фунтов в год. И таких — легион. А небесной заступницей всего этого нового братства является пресловутая певичка и жена футболиста Виктория Бекем (не Бэкхэм, как по-прежнему произносят и пишут российские чавстеры). Это про нее сказано: «кто был ничем, тот станет всем».
Чавстверство — стиль, возвещающий новое торжество демократии. Каждая кухарка может стать миллиардером. Не нужно ни знатности, ни ума, ни таланта, ни знаний, ни труда. Это всё только мешает. Нужно — быть в струе, на гребне. Стиль не выдаст — свинья не съест. Стилю все возрасты покорны, все общественные этажи. Кое-кто из нас еще чуть-чуть не дотягивает, но дайте время! Премьер-министру Тони Блэру всего трех пустячков недостает для образцового чавтера: татуировки, золотой цепи и бейсбольной кепки его старшего сына...
Знаменитый тартусский культуролог и структуралист Юрмих (Ю. М.) Лотман объяснил миру, что одежда еще не делает денди. Петиметр в XVIII веке был просто дворянским модником, но денди в XIX веке — это уже благодать, которой нужно сподобиться.
Чавстверство — тоже благодать. Небывалая.
Чтобы стать чавстером, нужно воплотить в себе толпу. Нет, не затеряться в ней, сохраняя дистанцию, как в свое время любили делать всякие Декарты и Боратынские, а именно воплотить ее, стать квинтэссенцией черни. Если вас что-то отличает, если в вас теплится что-то незаурядное — дело ваше швах. Но полная внутренняя пустота ни в малейшей степени не мешает самодовольству чавстера, наоборот, внушает ему мысль об избранничестве. Чавстер ничего о толпе не слышал, сам себя с нею не отождествляет. Он — в своих глазах — помазанник божий. Виктория Бекем искренне убеждена, что она — мессия. Скажите ей, что она ничтожество, — она просто не поймет вас, даже не обидится. А ведь рядовой чавстер знает всем своим существом (и тут он прав), что он — ничуть не хуже этой дрянной певички, ставшей эмиссаром ЮНЕСКО.
То же — и с чавстерами от изобразительного искусства типа Дамиэна Хёрста или Трэйси Эмин. Их ублюдочные произведения (овца в формальдегиде, неубранная постель с выразительными пятнами на белье) — то самое, что возносит чавстера на пьедестал, на высоту, недосягаемую для ума и таланта.
Грядущий хам уже тут. Посредственность, возведенная в степень гениальности, — вот что такое чавстреизм.
Но было бы ошибкой думать, что это — последние завоевание демократии. Общество продолжает богатеть и демократизироваться. Ничто не указывает, что этот процесс остановился. И можно только гадать, что хам грядущий нам готовит.
16 февраля 2004, Лондон
? помещено в сеть 16 марта 2012 ?
газета ЛОНДОНСКИЙ КУРЬЕР №?, февраль 2004
газета РУССКАЯ ГЕРМАНИЯ / РУССКИЙ БЕРЛИН №?, февраль 2004
журнал ВЕСТНИК (БАЛТИМОР) № 5(342), 3 марта 2004
газета ПАНОРАМА (Лос-Анджелес) №1196, 10 марта 2004
