Какой самый большой город Европы? По населению — Стамбул: 10.3 млн. (Москва на втором месте 10.1 млн.), а по площади — Лондон, население которого — всего 7.5 млн. человек (и постоянно сокращается). Это — по официальным данным. Естественно, тут вопрос, что включено, а что не включено в черту города. В Париже, например, 2.5 млн., но по другому счету в нем можно и все двенадцать обнаружить.
Площади (территории) трех крупнейших городов сравним в условных единицах. Лондон можно запихать в круг с радиусом 22.41 км, Стамбул — 22.13, Москву — 18.55. По плотности населения Москва, естественно, на первом месте (9368 человек на квадратный километр, то есть как селедок в бочке), Стамбул — на втором (6688), а Лондон — на скромном третьем (4761). В Москве плотность ровно вдвое выше, чем в Лондоне. Как это возможно? Ведь в Лондоне улицы узкие, а в Москве — широкие...
Во-первых, в Лондоне больше зеленых массивов; этим он издавна знаменит — и вряд ли уступит по этому показателю хоть одному городу в мире.
Во-вторых и в главных, Лондон потому такой большой в разрезе, что люди здесь предпочитают жить не в квартирах, а в частных домах. На семью полагается дом. Это закреплено в сознании. При этом лондонский и вообще британский дом имитирует загородную усадьбу. В нем — два (реже три) этажа и непременный кусок земли: палисадник перед домом и сад (или хоть садик) за домом. Допетровская Москва тоже вся состояла из усадеб, только больших; улиц в современном смысле слова, с фасадами на мостовую или тротуар, в ней не знали; первый русский писатель-путешественник, Петр Толстой (1645-1729), в Варшаве изумлялся этому, как диковинке. Когда Петербург стали строить по модели Амстердама, московские бояре страдали от тесноты в городских особняках и апартаментах, им потребовались дачи: поместья под Петербургом. В Британии нет идеи дачи, а идея второго дома (при точном переводе — второго семейного очага, second home) привычна и понятна; только имеется второй дом не у всех.
Дома небогатых людей невелики. В хорошем районе фасад будет с эркером, кирпичный (хоть и типичный); у меня, в деревне Боремвуд, в шестой транспортной зоне Лондона, он бетонный, оштукатуренный; бывают и с деревянной облицовкой. В палисаднике, отгороженном совсем низким барьером или живой изгородью, — клумба или деревце. В дом ведет нечто вроде крылечка к сеням со стеклянной или частично застекленной дверью; двух замков на входной двери я не видел. За дверью — крохотный закуток перед второй дверью, похожей на первую, и тесная прихожая; из прихожей почти сразу (направо или налево) — вход в гостиную, часто с эркером в палисадник; прямо из прихожей — коридор на кухню, и тут же — лестница с перилами на второй этаж. Живут на втором этаже. Там — две или три небольших комнаты. Полы застланы ковровой тканью. Такой дом считается нормальным для двоих и даже для одного. Метраж никто никогда не считает. В 1990-е годы одна посредническая фирма попробовала встать на этот путь, да тут же и бросила. Людям и так сразу ясно, тесно в доме или просторно.
Из кухни — дверь в сад, обычно раздвижная, большая, стеклянная; это так называемое французское окно, которое российские переводчики зачастую так и переводят: окно. В садике — непременный газон, который нужно стричь специальной газонокосилкой, электрической или бензиновой, и небольшой сарай для садового инвентаря, деревянный или бетонный. Часто можно видеть еще приспособление для сушки белья, напоминающее перевернутый зонтик без ткани: торчащий из земли стержень, а на нем раздвигающиеся ветви с веревками между ними. Дальше работает фантазия владельцев, исходящих из своих возможностей. Самые крошечные садики бывают хороши и ухожены, в цветах, с плодовыми деревьями, с оранжереями и фонтанами; случаются и запущенные до крайности. Кому что по нраву и по карману.
Подвалов в домах традиционной постройки нет; чердак — никак не оборудован, там только бак отопительной системы — потому что отопление в каждом доме свое, а называется оно при этом — центральным. Можно превратить чердак в комнату с окном на крышу, но у многих домов наклон крыши таков, что не стоит и пытаться. Перестройку дома или пристройку к нему на своей земле можно сделать только с разрешения местного совета.
Двойных оконных рам нет; есть двойное застекление, еще двадцать лет назад считавшееся роскошью, а сейчас ставшее нормой. В гостиной и комнатах открывается только одна створка окна.
Самые дешевые дома — террасные: у них общая стенка с соседями слева и справа. Мой именно такой. В 1990 году он стоил мне 72.5 тысячи фунтов (естественно, под ипотечную ссуду); в 2008 за него можно получить 140 тысяч, а будь он в хорошем состоянии — и все 200 тысяч. Половина отдельного дома, с одной общей стенкой (semi-detached house), стоит значительно дороже; отдельные (detached house), понятно, — еще дороже.
Муниципальный налог — тяжелое бремя. Он определяется местным советом из оценки дома. Для описанного выше дома, скажем, в пятой или шестой (последней) транспортной зоне большого Лондона такой налог составляет в 2008 году 1500-2000 фунтов в год, ежегодно растет и зависит от нрава совета (лейбористы назначат налог выше, чем консерваторы). За что люди платят? В частности, за вывоз мусора.. Перед каждым домом, в палисаднике, два больших пластиковых бака на колесиках, черный для общего мусора и зеленый для мусора органического; тут же два небольших ящика, один для газет и прочей бумаги, второй — для пластика. Вывозят раз в неделю, по установленным дням. Если бак не закрыт плотно, его могут не взять. Закрывать еще и потому важно, что в открытые баки по ночам залезают лисы (их не видно только в центре города). А вот бездомных кошек, не говоря о собаках, здесь нет и в помине; их даже вообразить нельзя.
Еще — налог идет на местную газету, еженедельную, страниц этак в 200, всю забитую объявлениями и предложениями. Кроме того, муниципалитет подстригает газоны и деревья. Деревья — проблема нешуточная. Их много. Иные пригородные улицы кажутся зелеными туннелями из-за сдвинувшихся наверху крон деревьев. Но и на широких магистралях кроны нужно так подстригать, чтобы двухэтажные автобусы не задевали за ветки.
Всяческие дорожные работы тоже делаются за счет налога. Скажем, положена теперь велосипедная дорожка с внутренней стороны тротуара; и она есть, построена, только злобные велосипедисты всё равно предпочитают ездить по мостовой.
Чисто ли на улицах? Скорее да, чем нет, но бывает всякое. Молодежь шалит. Здесь эти шалости называют вандализмом. Знаменитых красных телефонных будок, крепких, как танковая броня, почти не осталось; в стеклянных телефонных будках случаются разбитые стекла и поврежденные телефоны. Бьют стекла на автобусных остановках, устроенных домиками. Граффити видишь обычно только в метро или на пригородной железной дороге, из окна поезда.
Известно, что акулы не едят адвокатов и дантистов из профессиональной этики. Следовало бы добавить: и квартиросдатчиков. Мы крепко забыли, но исторически еще недавно, каких-нибудь сто лет назад, грабительских цен на жилье Европа не знала. Это недавнее открытие: что за крышу над головой (как и в беде, и при зубной боли) человек готов платить несообразно много.
Не сразу ясно: снимать или покупать. Комната на лондонской окраине стоит в 2008 году минимум сто фунтов в неделю, то есть 433 фунта в месяц. За съем описанного тут дома нужно платить тысячу в месяц. По мере приближения к центру города арендная плата растет по мальтузианской экспоненте. Не лучше ли купить? Риск невелик, цены на недвижимость падают редко, чаще — быстро растут. Одна трудность: ссуду с недавних пор начали давать неохотно. Мне в 1990 году выдали, что называется, не глядя; точнее, взглянули только на письмо от Би-Би-Си, подтверждавшее, что я — штатный сотрудник. Паспорта не спросили (у многих британцев, никогда не ездивших за границу, его вообще нет). Поручители не потребовались. В те годы всё строилось на доверии к человеку. Сейчас климат разительно изменился в худшую сторону.
Выплаты по ипотечной ссуде — ключевой вопрос внутренней политики страны. Базовый курс назначает Английский банк. Когда он изменяет курс на четверть процента, сообщение об этом попадает на первые полосы всех британских газет, оттесняя новости о взрывах (в других странах). Финансовое учреждение, выдавшее вам ссуду (банк или строительное общество, которое тот же банк, но с несколько отличным уставом) имеет право варьировать базовый курс в очень узких пределах. Эти пределы создают плацдарм для конкуренции между банками.
Но пусть нам повезло. Берем ссуду в 150 тысяч и покупаем счастливый домик, не тот, что описан, а доступный по теперешним ценам, чуть меньше, с двумя спальнями, или одноэтажный бунгало с одной спальней. Если платить только проценты (скажем, исходя из 5.8%), они составят 725 фунтов в месяц. Но ведь есть еще и основная сумма, подлежащая выплате через 20-25 лет. Ее можно возвращать, а можно покрыть специальной страховкой под купленное жилье (застраховать жизнь покупателя) и платить еще 300-500 фунтов в месяц... Выходит — не дешевле. А тут еще и подводный камень: базовый курс может подскочить. На моей памяти он доходил до 13.5%; в 1990 году я отдавал за жилье две трети моей бибисишной зарплаты после вычетов.
21 января 2008, Лондон
помещено на сайт 22 марта 2008
газета ДЕЛО (СПб), 17 марта 2008, с искажениями
